http://vkontakte.ru/topic-6692394_14120939
Сценарий был написан для Киевской киностудии им. Л.Довженко по мотивам известной поэмы М.Ю.Лермонтова. В прологе сценария неожиданно появлялся юный офицер Лермонтов.
Очарованный красотой Кавказских гор, он собирается
писать пейзаж. Неожиданно сорвавшийся из-под ножки
мольберта камень вызывает обвал. Холст падает в глубокое ущелье. И тогда, как бы взамен, Провидение вручает своему избраннику орлиное перо, призванное разбудить
его творческую фантазию.
Мудрый и осторожный Виктор Шкловский, куратор того сценария от Госкино СССР и друг СП., пытался убедить его в необходимости приблизить сценарий к лер¬монтовской поэме, придать ему традиционные черты эк¬ранизации и таким образом сделать «проходимым» через вышестоящие инстанции. Однако СП. упрямо отстаивал право на собственную интерпретацию «демонианы» и вольное живописно-пластическое решение фильма. Об этом вы¬разительно свидетельствует переписка двух художников:
«..Дорогой Сергей! К сожалению, мы не можем снять немую ленту. Люди должны говорить,..» — В. Ш.
«...Ненавижу словесный кинематограф, где говорят... говорят... говорят!» — С. П.
«В детстве на Тамару во время охоты упал подстре¬ленный черный лебедь. С тех пор ее преследует крик лебедя и видение лилового буйвола». — С. П.
«Черный лебедь не нужен. Лиловые буйволы не могут быть в горах. Это Западная Грузия. Гранат у Параджанова уже был... Надо сочувствовать Демону, а не Тамаре».- В. Ш. (1)
(1)Цитируется переписка В. Б. Шкловского с С. И. Параджановым (письма от 20 июля 1971 г., 8 сентября 1971 г., 5 ноября 1971 г.).
Действительно, в сценарии рассказывается новый, неожиданный и достаточно далекий от поэмы Лермонтова сюжет, центральная фигура которого вовсе не Демон, а Тамара.
Демон для Параджанова не конкретный персонаж, а неуловимый, нематериальный дух, скорее больное воображение Тамары, ее недуг.
И еще — она одержима страхом перед горами, их мис¬тической силой и загадочностью возникающих в них видений и звуков.
Сценарий «завернули» в Госкино без обсуждения, о чем Шкловский сообщил С. П. в письме:
«Очень жалею, что Вас огорчаю, но этот интересно задуманный сценарий не пройдет. Напишите другую работу заново. Очень жалко, что мы не бессмертны. Это бы нам пригодилось при прохождении сценариев...»
Публикуется оригинальный, параджановский, вариант сценария.
____________________________________________________________________
ПРОЛОГ
Кипел ледяной поток...
В кипящем ледяном потоке плыло бурое орлиное перо...
Ревели кипящие воды...
Неистовствующая голубая вода дробила отраженные в ней небо и облака...
В отраженных в воде облаках мелькало мозаичное дно потока... и над ним, разрезая глубину, скользило бурое перо...
В горах стоял человек в белом холщовом мундире...
Человек в белом мундире устанавливал шаткий мольберт...
Ножки мольберта вибрировали на горных кам¬нях, искали опору...
Внизу под горой, у потока, привязан черный ахалтекинец...(2)
Ускользнул из-под ног человека камень. Катился вниз со скалы, бился о встречные камни, и камни наперегонки катились вниз...
Дунул резкий ветер...
В расщелине гор летел, планируя, белый натянутый холст...
Ахалтекинец, выгибая круп, сторонился гремящего потока камней...
Внизу, в расщелине, куда опускался белый натянутый холст, кипел ледяной поток...
Ахалтекинец, оборвав узду, летел в степи с ок¬ровавленной пастью...
Подхваченный ветрами, за ахалтекинцем бежал человек в белом холщовом мундире с красными по¬гонами.
У потока человек резко остановился...
Мимо него проплыло бурое орлиное перо...
Человек сорвался с места и в водах потока стал догонять перо...
Перо то уплывало к дальнему берегу, то каса¬лось ног поэта в военном мундире.
Бегущие облака... Скачущий в степи черный конь...
Мозаика дня, летящий белый холст... и отраженный в холодных водах поэт...
____________________________________________________________________
ВООБРАЖЕНИЕ
Горы... Стонут хищные птицы...
Стиснув зубы, томится прикованный цепями к горе юноша Прометей...
Перо в потоке плывет к юному поэту.
Не открывая глаз, поэт нащупывает в потоке бу¬рое перо...
Бурое перо в руках поэта...
Мгновение...
Медея...
...В крови воины...
И сыновья Медеи тоже в крови — кровь ме¬сти.
Кто видел море в крови мести?
Мгновение... И все опять бежало, стонали пти¬цы... Кричит Прометей...
Кричала Медея над сыновьями...
Зелень Колхиды... золотое руно... роса... прикос¬новение... теплота и тайна золотого руна. Тайна пер¬вого шага в Колхиде...
Человек-поэт стоял в горном потоке. Поэт от¬крыл глаза...
В потоке, как гигантские валуны, сидели буйво¬лы, лениво вращая головами, жевали пену...
В горах скакали всадники в мокрых бурках...
И над всем этим парил орел...
Он всматривался в землю, как бы разыскивая бурое перо...
Поэт Лермонтов Михаил Юрьевич обладал бу¬рым пером орла...
Нащупав в кармане острый кортик, поэт отточил перо:
Печальный Демон...
В степи заржал ахалтекинец...
Он бил землю передними копытами...
Дух... изгнанья...
____________________________________________________________________
КАВКАЗ
Античный хор гранитных скал воспевал красоту Казбека. Казбек — как грань алмаза — сиял вечны¬ми снегами.
Летали под откосом облака в лазурной вышине и разбивались о гранит античного хора...
Хребты синих и белых ярусов и все вершины увенчаны базиликами...(3)
Базилики по берегам Дарьяльского ущелья — одновременно усыпальницы и сторожевые башни...
Оглушая себя и распахивая новое русло, неис¬товствовал седой холодный Терек...
Потеряв ориентир, кричали над обрывами скал звери...
Кричали в небе голодные птицы...
Кавказ!
Хор гранитных скал воспевает красоту алмаза!
Тадзари — называют на Кавказе комплекс кня¬жеского дворца...
Дарбази — покои князя; покои для слуг, охрана князя... Молельня — каменная базилика... Широ¬кий двор с бойницами в каменной ограде... Круг¬лые сторожевые башни по четырем углам. Марани — хранилище вин. И в земле — турецкая баня князя.
В базилике крепостной старик с лицом святого звенел в овечий колокольчик и по сырой штукатур¬ке быстро наносил на сырые стены контур ангела с голубым крылом... На руках у кормилицы в чер¬ном — от звона колокольчика замер ребенок!..
Тамара — дочь Гудала, владетельного грузинско¬го князя. Гудал — вдовец...
Единственное утешение князя — спасенная при родах жены дочь, ангел — Тамара!
В руках у младенца золотая смальта...
Ребенок хохочет в храме и бросает на кирпичный настил золотую смальту...
И снова в базилике звенел овечий кол
И снова замер ребенок...
По сырой штукатурке — голубая лазурь голубого ангела... Ангела Тамары...
Слуги трубят в рог... Запутались цепи на шеях кавказских овчарок... бросают на лошадей чепраки, закидывают удила... звенят стремена... поют слуги, надувая мехи ствири (4). Девочку Тамару подсаживают в седло князя! Кормилица крестит ребёнка... Потом тишина... Скрипят волынкой крепостные рота...
Знахарь молился и притворно зевал, вызывая зе¬воту у девочки.
Иглу закрепляли в постели у девочки Тамары...(5)
Клали под ковер острый шампур...
Ничего не помогало...
Во сне кричал черный лебедь...
Терзал ветер черный окровавленный пух...
____________________________________________________________________
Весна!
Шестнадцатая весна Тамары!!!
Звучит зурна...
В марани вскрывают чури — сосуды с вином, за¬копанные в землю еще при рождении Тамары.
Все слуги князя, сам князь, подруги Тамары и Тамара в белом сидят на кровле, устланной белыми войлочными коврами.
Осыпанные жемчужною росой лилии в белых бычьих рогах. Их несут в танце подруги Тамары...
Подруги Тамары... созвездие юной Тамары...
Гудал катит по кровле, устланной коврами, про¬зрачный бубен к ногам Тамары...
Тамара танцует... То перекроет лик прозрачным бубном, то обнажает лицо, то вращает бубен над головой... бубен гудит... замолкает... снова гудит...
Родня князя Синодала, жениха Тамары, дергает Тамару за черные косы (6).
Тамара морщится от боли... и продолжает танце¬вать...
Родня князя Синодала велит Тамаре улыбнуться!
Тамара ослепляет их жемчугами своих зубов.
Сухое русло горной реки...
Сверкают искры под копытами коней.
Грохочет речной щебень...
Слуги стреляют в воздух...
Гудал прижимает к груди дочь...
Лают собаки...
Кавалькада охотников въезжает в лиственный лес. Слуги разжигают костры... костры дымят, заво¬лакивая дымом лес!.. От дыма костров исчезает лес...
Где-то стреляют слуги...
Куда-то бежит княжеская дочь. Натыкается на задымленные стволы чинар.
Выстрелы и странный крик...
С неба камнем падает черная птица...
Падает на девочку-княжну...
Черный лебедь кричит и, мотая шеей, бежит по голубому лугу, роняя кровь... пытается взлететь... и снова падает, снова кричит и снова мотает шеей черный лебедь...
Ветер носит черный окровавленный пух по за¬дымленному лесу...
От увиденного в дыму девочка Тамара теряет сознание...
Во сне кричала черным лебедем Тамара!
Боялась черных и лиловых мокрых буйволов.
Боялась черной бурки и черных псов.
Знахарь отрывал от одежды ребенка лоскут и ве¬шал на дерево ореха...(7)
Дерево ореха, обвешанное тысячами лоскутов...
Родня князя Синодала рассматривает ладонь Та¬мары...
Тамара кладет ладонь на бубен...
Старуха до боли мнет грудь Тамаре...
Тамара вот-вот потеряет сознание...
Тамара кричит лебединым криком...
Замолкает зурна...
Катится бубен...
____________________________________________________________________
Границу Грузии и Персии пересек караван. Се¬дые белые верблюды увешаны круглыми тюк коваными сундуками, бидонами с оливковым маслом.
На резвом карабахце(8) — хозяин каравана князь Синодал. Он ведет караван с дарами Тамаре. Князь — жених Тамары. Богата его кольчуга, шлем, налокот¬ники, ружье и нож в золоте персидской насечки... Персидский шелк и персидская шерсть украшают персидский металл... Расшит канителью бархатный чепрак... оторочено костью седло и золотая насечка на стременах и нагайке...
Князь на родной земле...
Он мчится к водам Арагви...
Жадно припадает к воде конь. Князь пьет во¬ду из шлема, выливает воду под кольчугу, на грудь...
Князь — торговец и воин...
Князь возвращается к каравану...
Седые верблюды, извергая белую пену, оседают на каждом шагу под тяжестью.
Намечен отдых...
На пути к дому Тамары — базилика.
Базилика в свете луны...
С верблюдов сбрасывают тюки, снимают покла¬жу, обнажают горбы...
Верблюды рыгают и что-то пережевывают с пе¬ной... с ревом... подламываются ноги в коленях... тянутся седые шеи по влажной земле...
Спит караван...
Слуги-мусульмане молятся на молитвенных ковриках и благословляют на небе месяц — символ персидской власти...
Князь Синодал в пустой базилике освещает фа¬келом старые фрески...
Лики апостолов оживают из черной копоти...
Князь освещает могильные плиты, роняя капли огня на камень...
В горах среди скал стоял Печальный Демон!
В руках у него два камня...
Демон смотрит вниз, на костры каравана...
Демон ударяет камнем о камень...
Бьется камень о камень, извергая искру...
На возникшую искру в темноте где-то скачет заблудший всадник... Всадник с криком проваливается в пропасть...
Снова удар камня о камень, и летят камни со скалы... бьется камень о встречные камни... и целый поток грохочущих камней стекает с гор на спящий караван.
Поток камней гасит костры...
Вскакивают на ноги ревущие от боли седые верблюды... Гаснет на ветру факел князя Синодала...
В темноте князь зовет коня... конь срывает свою уздечку... ржет конь в темноте... ищет хозяина...
В горах снова возникает искра...
Стреляют слуги... и падают, сраженные потоком камней. Падают сбитые с ног камнями верблюды на раскаленные кратеры костров. Горит шерсть на верблюдах... Выстрелы, крики, грохот камней...
На берегу Арагви конь пил студеную воду.
В седле карабахца — вниз головой — убитый князь Синодал...
В стременах запутана нога...
Потерян шлем, сорваны налокотники... обнажая торс, сползла кольчуга... нагрудный золотой крест бьется об оскаленные зубы...
____________________________________________________________________
У источника, на земле Гудала, лиловый буйвол
пил воду...
Увидев буйвола, Тамара уронила пустой серебряный
сосуд. С криком бежала Тамара обратно.
Потом Тамару догоняла черная бурка...
Тамара кричала лебединым криком.
Тамара бежала обратно... ее догонял черный конь с обвисшим трупом властителя Синодала!
Тамара кричала и бежала, и труп на коне скакал за ней...
На белой овчине, потеряв рассудок, лежала Тамара...
Тамара привстала и механически погасила лам¬пады... потом вытащила серебряный шампур из-под ложа и согнула его... потом отпустила, и серебряный шампур, выпрямившись, как змея распластался на полу...
Тамара искала иглу, заколотую знахарем в по¬стель...
Она время от времени чем-то кололась, показы¬вая кормилице на пальце мнимую кровь...
Рвала подушку и бросала из окна белый лебя¬жий пух... и спрашивала:
— Почему пух черный?!
На белой овчине, потеряв рассудок, лежала Та¬мара! Игуменья монастыря осматривала ее...
Монашки облачали Тамару в черную ткань, под¬вязывали овечьи постолы(9) к ногам...
Гудал молился! Слуги связывали мешки с куку¬рузной мукой и бросали мешки с мукой на арбу, запряженную буйволами.
Бережно укутав в белые овчины, отец вынес Та¬мару, прижимая к груди...
Игуменья не разрешила Гудалу переступить по¬рог монастыря и сама взяла на руки Тамару... уло¬жила на дно арбы с мешками кукурузы и риса...
С неба с криком падала черная птица прямо на ложе Тамары...
На белой постели раздавлен бурый гранат... пят¬но впитал тюфяк, набитый полынью...
____________________________________________________________________
ГРАНАТОВАЯ РОЩА
Игуменья привязывала Тамаре на живот корзин¬ку, сплетенную из лозы, и указывала Тамаре на гра¬натовую рощу... Тамара входила в колючий грана¬товый лес... На земле валялись треснувшие кислые гранаты... Тамара касалась гранатов на колючих вет¬вях... Гранаты трескались и осыпали кислые зерна!
Монашки клюкой притягивали ветки со спелыми гранатами и срывали плоды. Тамара нашла большой бурый гранат и спрятала на грудъ, под рясу...
Кому предназначался бурый гранат?
Горбун гнал стадо пятнистых коров через тенис¬тую рощу гранатов... Коровы обнюхивали гранаты и катили мордами перед собой, коровы наступали копытами на плод... кислые гранаты вытекали—
Горбун косился на Тамару...
Тамара в злобе бросала в горбуна гранат...
Горбун ловил гранат и прятал его в паху под рясой...
Тамара, прогнувшись, несла на животе корзинку гранатов.
Ночь... Тамара не спит...
Сторож трижды объезжает монастырь и бьёт в сухое полено речным камнем, отгоняя зло от стен святыни...
Тамара подходит к дверям своей кельи и снимает крючок... Потом кладет у двери горсть миндаля... снимает с образов горящую янтарную трижды освещает окно... На цыпочках идёт, ложится и обнажает грудь... Обнажает ноги... Высоко поднимется грудь Тамары, и между грудями гранат... Тамара плачет... Ей кажется, что по белому коридору монастыря, сметая известь, бежит буйвол и толкает дверь. На пороге черная тень... Человек...
черная бурка... Медленно рассыпается горсть мин¬даля... гаснут янтарные лампады... На пороге Де¬мон...
Разговор:
— Кто ты?
— Ты прекрасна...
— Кто ты? Оставь меня, о дух лукавый... Погу¬бишь ты меня... Ты грех...
— Тамара, мы одне...
— Одне? Л Бог?
— Бог занят небом...
— А наказанье, муки ада?
— Ты будешь там со мной...
Дух приближался к ложу Тамары... Тамара ме¬талась... металась грудь... метались ноги, одетые в грубые постолы...
...И дух коснулся ее груди... гранат между гру¬дей... Тамаре казалось, что она кричала... Рука раз¬давила гранат... Тамара сама себя просила молчать... Просила молчать какую-то тень... просила закрыть дверь на крючок... Тамара зажигала лампады... Лам¬пады падали... Разливалось горящее масло... Тамара снова покорно ложилась на ложе... И снова бежала к окну...
____________________________________________________________________
Из степи горбун возвращался со стадом коров... и нащупывал в паху плод граната...
В загоне метались буйволицы...
Колыхались ветви миндаля... шумела гранатовая роща... Над Тамарой качались ветви... а над ветвями бежали облака и раскачивался купол в голубой мо¬заике...
Монашки толкали Тамару к буйволице... Буйво¬лица с набухшими сосками ждала помощи от чер¬ных монашек...
Тамара кричала лебединым криком...
Монашки мяли вымя и оттягивали буйволицам соски до земли... На земле возникали белые лужи¬цы молока и исчезали... земля впитывала молоко...
Тамара спала и механически доила буйволицу...
Тамара открывала глаза и бежала к двери... тихо снимала засов... надевала на себя белую овчину... вынимала горсть миндаля и выкладывала на камен¬ном полу крест...
Тамара кого-то ждала... кого-то желала... Терзала груди до боли... смотрела в окно, потом разрушала крест ударами белой овчины... Потом выходила бо¬сая на двор и бежала в загон, где при свете луны на желтой соломе, как глыбы ледниковых камней, сидели лиловые буйволицы и что-то жевали во сне. В испуге вставали буйволицы с места и бегали во¬круг загона... Тамара догоняла буйволиц и мяла им розовое вымя... буйволицы свалили загон и бежали в лунном свете... за ними бежала Тамара...
Наутро нашли Тамару в степи... монах-горбун гнал стадо на водопой... Он пристально рассматри¬вал Тамару и украдкой трогал руки и ноги... На гру¬ди Тамары крест. Горбуну нравилось, как отража¬лось в золоте креста восходящее над степью солнце...
Скрипели волынкой монастырские ворота...
Игуменья кричала на буйволов...
Три монашки толкали арбу в гору...
И наперегонки бежали под гору за арбой...
Игуменья кричала на Тамару... и Тамара в чер¬ной домотканой рясе, с корзиной, привязанной к спине, взбиралась по нежным веткам миндаля...
Тамара качалась на ветвях дерева... Качались в ритм с ней монашки на соседних ветвях... Тамара срывала спелый миндаль и бросала в корзину, при¬вязанную на спине...
____________________________________________________________________
ПОХОРОНЫ ТАМАРЫ
Тамара умерла в монастыре под утро.
Наутро монашки молча входили и тут же поки¬дали келью Тамары.
Все молчало...
Молчали бьющие колокола... Онемели.
Молчали горящие свечи... Онемели.
Молчало стадо лиловых буйволов, пришедших к стенам монастыря, к окну Тамары...
Молчало свинцовое небо... Онемело...
Монашка в сером одеянии растирала тело Тама¬ры горячим лампадным маслом...
Потом Тамару завернули в красный персидский ковер...
Монашки молча звали друг друга на помощь...
Монашки подняли завернутый «кокон» с Тама¬рой...
«Кокон» с Тамарой прогнулся...
Молча монашки кричали на буйволов, впряжен¬ных в арбу...
Монашка гнала их против движения, навстречу несущим Тамару...
Шуршала засохшая ботва кукурузы на дне арбы...
Тамару положили в арбу... В арбу положили мешки с остатками зерна и кукурузы...
Медленно в гору ползла арба, запряженная буй¬волицами.
Медленно, украдкой шел за арбой лиловый мок¬рый буйвол...
Моросил слепой дождь.
Монашка в сером била по мокрым спинам буй¬волиц...
Монашка в сером отгоняла буйвола-самца, вору¬ющего сухую кукурузную ботву из арбы... На подъемах тянула к себе сползающий красный «кокон» с Тамарой...
В степи вокруг арбы с Тамарой горбун-монах гнал стадо пятнистых коров...
Коровы ревели и бежали по степи...
Горбун кричал на стадо и с ужасом смотрел на красный «кокон»...
Коровы бежали и розовыми набухшими сосками касались мокрой, грязной земли...
Старый Гудал бежал по крученым каменным лестницам...
Ронял оружие и бурку... чоху(10)... голыми руками касался языка...
Колокол очнулся и крикнул!!!
Бежали по лестнице испуганные слуги...
Арба с Тамарой въезжала во двор...
Слуги роняли на мокрую землю черные и белые бурки...
Гудал, прижимая к груди, нес на руках усопшую дочь — Тамару... Гудал шел с Тамарой по черным и белым буркам... Он сам размотал красный кокон и отшатнулся... Он не узнал дочь в черной рясе из домотканого полотна... Гудал не понимал, почему связаны тесьмой ступни Тамары... почему перевяза¬на челюсть Тамары.
В степи под моросящим дождем бежала пустая арба, роняя желтую ботву кукурузы...
Смотрела на свою ладонь монашка, где сияло золото монет... заплаченное князем за услуги...
Монашка сжала деньги в кулаке и бросила их на ветер, в степь... Бегущий за арбой лиловый буй¬вол услышал удар золота о свои рога... и буйвол отшатнулся...
Луч солнца, прорвавший свинцовый налет, бла¬гословлял радугу над куполом голубого храма...
В белом гробу, обтянутом белым утробным ру¬ном, лежала в белом Тамара...
В белую чоху одет Гудал...
В белых башлыках слуги Гудала...
И только красная чоха умершего жениха — властителя Синодала — лежала в ногах у мертвой невесты...
Священник в белой парче кадилом окуривал гроб...
От ладана слезились глаза...
Потрескивали белые свечи...
Пахло мокрыми белыми лилиями...
Старухи пересыпали белый поминальный рис...
Белой солью причащали белых поминальных ба¬ранов...
Кормилица в черном раскачивала белую колы¬бель Тамары и проклинала небо...
Гудал молился и вместо креста на челе невменяемо очерчивал круг...
____________________________________________________________________
Среди могильных скал стоял печальный Дух...
Дух держал в руках два мокрых камня...
Камни бились о камни, и целый поток камней с грохотом летел в Кайшаурскую долину...
В долине люди в белом несли белый гроб, по¬крытый красной чохой...
Лошади поднимались, и лошади раньше людей слышали грохот обвала.
Белый гроб с Тамарой люди поставили на ска¬лу... и чего-то ждали.
С гор в долину, гремя, летели обледеневшие камни.
Люди в белом молча, покорно шли за бегущими камнями в долине.
Женщины брали на грудь тяжелые камни и нес¬ли обратно в гору...
Взял камень старый Гудал. И, шепча молитву, несли свои камни смирения и юные подруги Та¬мары.
Несли камни юные их женихи...
Взяла себе на грудь камень и кормилица Тамары.
Священник обкуривал ладаном и нес в гору ос¬вященный камень...
Люди вокруг белого гроба Тамары сложили спе¬рва квадрат камней.
Квадрат камней начал расти, расти, постепенно обрел перекрытие, каменные своды и купол.
Печальная базилика без окон и дверей. Еще одна базилика в горах Кавказа.
И только Гудал, поняв томление дочери, выби¬вает ударом руки в базилике камень. Камень, выби¬тый в базилике, похож на бойницу.
____________________________________________________________________
ЭПИЛОГ
Сумрак окутал долину и горы!
На куполе базилики исчезает последний луч.
Силуэт базилики на фоне заснеженных гор Кавказа!
И сумрачный Демон на фоне заснеженных гор...
Призрак возникает у подножия базилики!
Бились белые крылья лебедя на спине юноши-ангела.
Юноша светился в сумраке лунным сиянием.
Юноша кричал белым лебединым криком.
Призрак пытался проникнуть в базилику...
Юноша белой лилией указывал призраку обратный путь...
Призрак отступал по камням скал, и на камнях скал возникали дымящиеся следы...
Следы наполнялись водою...
Потом наступила пропасть...
Облака... и кровавые следы на облаках...
Следы пораженного Демона...
Из черной бойницы базилики, похожее на белое руно, вылетает прозрачное облако...
Облако мчится ввысь, к небесам.
И белый юноша-ангел взлетает в небо и кричит лебединым криком.
Ангел кричит, сопровождая облако — душу Тамары — в небо.
____________________________________________________________________
Сценарий был написан для Киевской киностудии им. Л.Довженко по мотивам известной поэмы М.Ю.Лермонтова. В прологе сценария неожиданно появлялся юный офицер Лермонтов.
Очарованный красотой Кавказских гор, он собирается
писать пейзаж. Неожиданно сорвавшийся из-под ножки
мольберта камень вызывает обвал. Холст падает в глубокое ущелье. И тогда, как бы взамен, Провидение вручает своему избраннику орлиное перо, призванное разбудить
его творческую фантазию.
Мудрый и осторожный Виктор Шкловский, куратор того сценария от Госкино СССР и друг СП., пытался убедить его в необходимости приблизить сценарий к лер¬монтовской поэме, придать ему традиционные черты эк¬ранизации и таким образом сделать «проходимым» через вышестоящие инстанции. Однако СП. упрямо отстаивал право на собственную интерпретацию «демонианы» и вольное живописно-пластическое решение фильма. Об этом вы¬разительно свидетельствует переписка двух художников:
«..Дорогой Сергей! К сожалению, мы не можем снять немую ленту. Люди должны говорить,..» — В. Ш.
«...Ненавижу словесный кинематограф, где говорят... говорят... говорят!» — С. П.
«В детстве на Тамару во время охоты упал подстре¬ленный черный лебедь. С тех пор ее преследует крик лебедя и видение лилового буйвола». — С. П.
«Черный лебедь не нужен. Лиловые буйволы не могут быть в горах. Это Западная Грузия. Гранат у Параджанова уже был... Надо сочувствовать Демону, а не Тамаре».- В. Ш. (1)
(1)Цитируется переписка В. Б. Шкловского с С. И. Параджановым (письма от 20 июля 1971 г., 8 сентября 1971 г., 5 ноября 1971 г.).
Действительно, в сценарии рассказывается новый, неожиданный и достаточно далекий от поэмы Лермонтова сюжет, центральная фигура которого вовсе не Демон, а Тамара.
Демон для Параджанова не конкретный персонаж, а неуловимый, нематериальный дух, скорее больное воображение Тамары, ее недуг.
И еще — она одержима страхом перед горами, их мис¬тической силой и загадочностью возникающих в них видений и звуков.
Сценарий «завернули» в Госкино без обсуждения, о чем Шкловский сообщил С. П. в письме:
«Очень жалею, что Вас огорчаю, но этот интересно задуманный сценарий не пройдет. Напишите другую работу заново. Очень жалко, что мы не бессмертны. Это бы нам пригодилось при прохождении сценариев...»
Публикуется оригинальный, параджановский, вариант сценария.
____________________________________________________________________
ПРОЛОГ
Кипел ледяной поток...
В кипящем ледяном потоке плыло бурое орлиное перо...
Ревели кипящие воды...
Неистовствующая голубая вода дробила отраженные в ней небо и облака...
В отраженных в воде облаках мелькало мозаичное дно потока... и над ним, разрезая глубину, скользило бурое перо...
В горах стоял человек в белом холщовом мундире...
Человек в белом мундире устанавливал шаткий мольберт...
Ножки мольберта вибрировали на горных кам¬нях, искали опору...
Внизу под горой, у потока, привязан черный ахалтекинец...(2)
Ускользнул из-под ног человека камень. Катился вниз со скалы, бился о встречные камни, и камни наперегонки катились вниз...
Дунул резкий ветер...
В расщелине гор летел, планируя, белый натянутый холст...
Ахалтекинец, выгибая круп, сторонился гремящего потока камней...
Внизу, в расщелине, куда опускался белый натянутый холст, кипел ледяной поток...
Ахалтекинец, оборвав узду, летел в степи с ок¬ровавленной пастью...
Подхваченный ветрами, за ахалтекинцем бежал человек в белом холщовом мундире с красными по¬гонами.
У потока человек резко остановился...
Мимо него проплыло бурое орлиное перо...
Человек сорвался с места и в водах потока стал догонять перо...
Перо то уплывало к дальнему берегу, то каса¬лось ног поэта в военном мундире.
Бегущие облака... Скачущий в степи черный конь...
Мозаика дня, летящий белый холст... и отраженный в холодных водах поэт...
____________________________________________________________________
ВООБРАЖЕНИЕ
Горы... Стонут хищные птицы...
Стиснув зубы, томится прикованный цепями к горе юноша Прометей...
Перо в потоке плывет к юному поэту.
Не открывая глаз, поэт нащупывает в потоке бу¬рое перо...
Бурое перо в руках поэта...
Мгновение...
Медея...
...В крови воины...
И сыновья Медеи тоже в крови — кровь ме¬сти.
Кто видел море в крови мести?
Мгновение... И все опять бежало, стонали пти¬цы... Кричит Прометей...
Кричала Медея над сыновьями...
Зелень Колхиды... золотое руно... роса... прикос¬новение... теплота и тайна золотого руна. Тайна пер¬вого шага в Колхиде...
Человек-поэт стоял в горном потоке. Поэт от¬крыл глаза...
В потоке, как гигантские валуны, сидели буйво¬лы, лениво вращая головами, жевали пену...
В горах скакали всадники в мокрых бурках...
И над всем этим парил орел...
Он всматривался в землю, как бы разыскивая бурое перо...
Поэт Лермонтов Михаил Юрьевич обладал бу¬рым пером орла...
Нащупав в кармане острый кортик, поэт отточил перо:
Печальный Демон...
В степи заржал ахалтекинец...
Он бил землю передними копытами...
Дух... изгнанья...
____________________________________________________________________
КАВКАЗ
Античный хор гранитных скал воспевал красоту Казбека. Казбек — как грань алмаза — сиял вечны¬ми снегами.
Летали под откосом облака в лазурной вышине и разбивались о гранит античного хора...
Хребты синих и белых ярусов и все вершины увенчаны базиликами...(3)
Базилики по берегам Дарьяльского ущелья — одновременно усыпальницы и сторожевые башни...
Оглушая себя и распахивая новое русло, неис¬товствовал седой холодный Терек...
Потеряв ориентир, кричали над обрывами скал звери...
Кричали в небе голодные птицы...
Кавказ!
Хор гранитных скал воспевает красоту алмаза!
Тадзари — называют на Кавказе комплекс кня¬жеского дворца...
Дарбази — покои князя; покои для слуг, охрана князя... Молельня — каменная базилика... Широ¬кий двор с бойницами в каменной ограде... Круг¬лые сторожевые башни по четырем углам. Марани — хранилище вин. И в земле — турецкая баня князя.
В базилике крепостной старик с лицом святого звенел в овечий колокольчик и по сырой штукатур¬ке быстро наносил на сырые стены контур ангела с голубым крылом... На руках у кормилицы в чер¬ном — от звона колокольчика замер ребенок!..
Тамара — дочь Гудала, владетельного грузинско¬го князя. Гудал — вдовец...
Единственное утешение князя — спасенная при родах жены дочь, ангел — Тамара!
В руках у младенца золотая смальта...
Ребенок хохочет в храме и бросает на кирпичный настил золотую смальту...
И снова в базилике звенел овечий кол
И снова замер ребенок...
По сырой штукатурке — голубая лазурь голубого ангела... Ангела Тамары...
Слуги трубят в рог... Запутались цепи на шеях кавказских овчарок... бросают на лошадей чепраки, закидывают удила... звенят стремена... поют слуги, надувая мехи ствири (4). Девочку Тамару подсаживают в седло князя! Кормилица крестит ребёнка... Потом тишина... Скрипят волынкой крепостные рота...
Знахарь молился и притворно зевал, вызывая зе¬воту у девочки.
Иглу закрепляли в постели у девочки Тамары...(5)
Клали под ковер острый шампур...
Ничего не помогало...
Во сне кричал черный лебедь...
Терзал ветер черный окровавленный пух...
____________________________________________________________________
Весна!
Шестнадцатая весна Тамары!!!
Звучит зурна...
В марани вскрывают чури — сосуды с вином, за¬копанные в землю еще при рождении Тамары.
Все слуги князя, сам князь, подруги Тамары и Тамара в белом сидят на кровле, устланной белыми войлочными коврами.
Осыпанные жемчужною росой лилии в белых бычьих рогах. Их несут в танце подруги Тамары...
Подруги Тамары... созвездие юной Тамары...
Гудал катит по кровле, устланной коврами, про¬зрачный бубен к ногам Тамары...
Тамара танцует... То перекроет лик прозрачным бубном, то обнажает лицо, то вращает бубен над головой... бубен гудит... замолкает... снова гудит...
Родня князя Синодала, жениха Тамары, дергает Тамару за черные косы (6).
Тамара морщится от боли... и продолжает танце¬вать...
Родня князя Синодала велит Тамаре улыбнуться!
Тамара ослепляет их жемчугами своих зубов.
Сухое русло горной реки...
Сверкают искры под копытами коней.
Грохочет речной щебень...
Слуги стреляют в воздух...
Гудал прижимает к груди дочь...
Лают собаки...
Кавалькада охотников въезжает в лиственный лес. Слуги разжигают костры... костры дымят, заво¬лакивая дымом лес!.. От дыма костров исчезает лес...
Где-то стреляют слуги...
Куда-то бежит княжеская дочь. Натыкается на задымленные стволы чинар.
Выстрелы и странный крик...
С неба камнем падает черная птица...
Падает на девочку-княжну...
Черный лебедь кричит и, мотая шеей, бежит по голубому лугу, роняя кровь... пытается взлететь... и снова падает, снова кричит и снова мотает шеей черный лебедь...
Ветер носит черный окровавленный пух по за¬дымленному лесу...
От увиденного в дыму девочка Тамара теряет сознание...
Во сне кричала черным лебедем Тамара!
Боялась черных и лиловых мокрых буйволов.
Боялась черной бурки и черных псов.
Знахарь отрывал от одежды ребенка лоскут и ве¬шал на дерево ореха...(7)
Дерево ореха, обвешанное тысячами лоскутов...
Родня князя Синодала рассматривает ладонь Та¬мары...
Тамара кладет ладонь на бубен...
Старуха до боли мнет грудь Тамаре...
Тамара вот-вот потеряет сознание...
Тамара кричит лебединым криком...
Замолкает зурна...
Катится бубен...
____________________________________________________________________
Границу Грузии и Персии пересек караван. Се¬дые белые верблюды увешаны круглыми тюк коваными сундуками, бидонами с оливковым маслом.
На резвом карабахце(8) — хозяин каравана князь Синодал. Он ведет караван с дарами Тамаре. Князь — жених Тамары. Богата его кольчуга, шлем, налокот¬ники, ружье и нож в золоте персидской насечки... Персидский шелк и персидская шерсть украшают персидский металл... Расшит канителью бархатный чепрак... оторочено костью седло и золотая насечка на стременах и нагайке...
Князь на родной земле...
Он мчится к водам Арагви...
Жадно припадает к воде конь. Князь пьет во¬ду из шлема, выливает воду под кольчугу, на грудь...
Князь — торговец и воин...
Князь возвращается к каравану...
Седые верблюды, извергая белую пену, оседают на каждом шагу под тяжестью.
Намечен отдых...
На пути к дому Тамары — базилика.
Базилика в свете луны...
С верблюдов сбрасывают тюки, снимают покла¬жу, обнажают горбы...
Верблюды рыгают и что-то пережевывают с пе¬ной... с ревом... подламываются ноги в коленях... тянутся седые шеи по влажной земле...
Спит караван...
Слуги-мусульмане молятся на молитвенных ковриках и благословляют на небе месяц — символ персидской власти...
Князь Синодал в пустой базилике освещает фа¬келом старые фрески...
Лики апостолов оживают из черной копоти...
Князь освещает могильные плиты, роняя капли огня на камень...
В горах среди скал стоял Печальный Демон!
В руках у него два камня...
Демон смотрит вниз, на костры каравана...
Демон ударяет камнем о камень...
Бьется камень о камень, извергая искру...
На возникшую искру в темноте где-то скачет заблудший всадник... Всадник с криком проваливается в пропасть...
Снова удар камня о камень, и летят камни со скалы... бьется камень о встречные камни... и целый поток грохочущих камней стекает с гор на спящий караван.
Поток камней гасит костры...
Вскакивают на ноги ревущие от боли седые верблюды... Гаснет на ветру факел князя Синодала...
В темноте князь зовет коня... конь срывает свою уздечку... ржет конь в темноте... ищет хозяина...
В горах снова возникает искра...
Стреляют слуги... и падают, сраженные потоком камней. Падают сбитые с ног камнями верблюды на раскаленные кратеры костров. Горит шерсть на верблюдах... Выстрелы, крики, грохот камней...
На берегу Арагви конь пил студеную воду.
В седле карабахца — вниз головой — убитый князь Синодал...
В стременах запутана нога...
Потерян шлем, сорваны налокотники... обнажая торс, сползла кольчуга... нагрудный золотой крест бьется об оскаленные зубы...
____________________________________________________________________
У источника, на земле Гудала, лиловый буйвол
пил воду...
Увидев буйвола, Тамара уронила пустой серебряный
сосуд. С криком бежала Тамара обратно.
Потом Тамару догоняла черная бурка...
Тамара кричала лебединым криком.
Тамара бежала обратно... ее догонял черный конь с обвисшим трупом властителя Синодала!
Тамара кричала и бежала, и труп на коне скакал за ней...
На белой овчине, потеряв рассудок, лежала Тамара...
Тамара привстала и механически погасила лам¬пады... потом вытащила серебряный шампур из-под ложа и согнула его... потом отпустила, и серебряный шампур, выпрямившись, как змея распластался на полу...
Тамара искала иглу, заколотую знахарем в по¬стель...
Она время от времени чем-то кололась, показы¬вая кормилице на пальце мнимую кровь...
Рвала подушку и бросала из окна белый лебя¬жий пух... и спрашивала:
— Почему пух черный?!
На белой овчине, потеряв рассудок, лежала Та¬мара! Игуменья монастыря осматривала ее...
Монашки облачали Тамару в черную ткань, под¬вязывали овечьи постолы(9) к ногам...
Гудал молился! Слуги связывали мешки с куку¬рузной мукой и бросали мешки с мукой на арбу, запряженную буйволами.
Бережно укутав в белые овчины, отец вынес Та¬мару, прижимая к груди...
Игуменья не разрешила Гудалу переступить по¬рог монастыря и сама взяла на руки Тамару... уло¬жила на дно арбы с мешками кукурузы и риса...
С неба с криком падала черная птица прямо на ложе Тамары...
На белой постели раздавлен бурый гранат... пят¬но впитал тюфяк, набитый полынью...
____________________________________________________________________
ГРАНАТОВАЯ РОЩА
Игуменья привязывала Тамаре на живот корзин¬ку, сплетенную из лозы, и указывала Тамаре на гра¬натовую рощу... Тамара входила в колючий грана¬товый лес... На земле валялись треснувшие кислые гранаты... Тамара касалась гранатов на колючих вет¬вях... Гранаты трескались и осыпали кислые зерна!
Монашки клюкой притягивали ветки со спелыми гранатами и срывали плоды. Тамара нашла большой бурый гранат и спрятала на грудъ, под рясу...
Кому предназначался бурый гранат?
Горбун гнал стадо пятнистых коров через тенис¬тую рощу гранатов... Коровы обнюхивали гранаты и катили мордами перед собой, коровы наступали копытами на плод... кислые гранаты вытекали—
Горбун косился на Тамару...
Тамара в злобе бросала в горбуна гранат...
Горбун ловил гранат и прятал его в паху под рясой...
Тамара, прогнувшись, несла на животе корзинку гранатов.
Ночь... Тамара не спит...
Сторож трижды объезжает монастырь и бьёт в сухое полено речным камнем, отгоняя зло от стен святыни...
Тамара подходит к дверям своей кельи и снимает крючок... Потом кладет у двери горсть миндаля... снимает с образов горящую янтарную трижды освещает окно... На цыпочках идёт, ложится и обнажает грудь... Обнажает ноги... Высоко поднимется грудь Тамары, и между грудями гранат... Тамара плачет... Ей кажется, что по белому коридору монастыря, сметая известь, бежит буйвол и толкает дверь. На пороге черная тень... Человек...
черная бурка... Медленно рассыпается горсть мин¬даля... гаснут янтарные лампады... На пороге Де¬мон...
Разговор:
— Кто ты?
— Ты прекрасна...
— Кто ты? Оставь меня, о дух лукавый... Погу¬бишь ты меня... Ты грех...
— Тамара, мы одне...
— Одне? Л Бог?
— Бог занят небом...
— А наказанье, муки ада?
— Ты будешь там со мной...
Дух приближался к ложу Тамары... Тамара ме¬талась... металась грудь... метались ноги, одетые в грубые постолы...
...И дух коснулся ее груди... гранат между гру¬дей... Тамаре казалось, что она кричала... Рука раз¬давила гранат... Тамара сама себя просила молчать... Просила молчать какую-то тень... просила закрыть дверь на крючок... Тамара зажигала лампады... Лам¬пады падали... Разливалось горящее масло... Тамара снова покорно ложилась на ложе... И снова бежала к окну...
____________________________________________________________________
Из степи горбун возвращался со стадом коров... и нащупывал в паху плод граната...
В загоне метались буйволицы...
Колыхались ветви миндаля... шумела гранатовая роща... Над Тамарой качались ветви... а над ветвями бежали облака и раскачивался купол в голубой мо¬заике...
Монашки толкали Тамару к буйволице... Буйво¬лица с набухшими сосками ждала помощи от чер¬ных монашек...
Тамара кричала лебединым криком...
Монашки мяли вымя и оттягивали буйволицам соски до земли... На земле возникали белые лужи¬цы молока и исчезали... земля впитывала молоко...
Тамара спала и механически доила буйволицу...
Тамара открывала глаза и бежала к двери... тихо снимала засов... надевала на себя белую овчину... вынимала горсть миндаля и выкладывала на камен¬ном полу крест...
Тамара кого-то ждала... кого-то желала... Терзала груди до боли... смотрела в окно, потом разрушала крест ударами белой овчины... Потом выходила бо¬сая на двор и бежала в загон, где при свете луны на желтой соломе, как глыбы ледниковых камней, сидели лиловые буйволицы и что-то жевали во сне. В испуге вставали буйволицы с места и бегали во¬круг загона... Тамара догоняла буйволиц и мяла им розовое вымя... буйволицы свалили загон и бежали в лунном свете... за ними бежала Тамара...
Наутро нашли Тамару в степи... монах-горбун гнал стадо на водопой... Он пристально рассматри¬вал Тамару и украдкой трогал руки и ноги... На гру¬ди Тамары крест. Горбуну нравилось, как отража¬лось в золоте креста восходящее над степью солнце...
Скрипели волынкой монастырские ворота...
Игуменья кричала на буйволов...
Три монашки толкали арбу в гору...
И наперегонки бежали под гору за арбой...
Игуменья кричала на Тамару... и Тамара в чер¬ной домотканой рясе, с корзиной, привязанной к спине, взбиралась по нежным веткам миндаля...
Тамара качалась на ветвях дерева... Качались в ритм с ней монашки на соседних ветвях... Тамара срывала спелый миндаль и бросала в корзину, при¬вязанную на спине...
____________________________________________________________________
ПОХОРОНЫ ТАМАРЫ
Тамара умерла в монастыре под утро.
Наутро монашки молча входили и тут же поки¬дали келью Тамары.
Все молчало...
Молчали бьющие колокола... Онемели.
Молчали горящие свечи... Онемели.
Молчало стадо лиловых буйволов, пришедших к стенам монастыря, к окну Тамары...
Молчало свинцовое небо... Онемело...
Монашка в сером одеянии растирала тело Тама¬ры горячим лампадным маслом...
Потом Тамару завернули в красный персидский ковер...
Монашки молча звали друг друга на помощь...
Монашки подняли завернутый «кокон» с Тама¬рой...
«Кокон» с Тамарой прогнулся...
Молча монашки кричали на буйволов, впряжен¬ных в арбу...
Монашка гнала их против движения, навстречу несущим Тамару...
Шуршала засохшая ботва кукурузы на дне арбы...
Тамару положили в арбу... В арбу положили мешки с остатками зерна и кукурузы...
Медленно в гору ползла арба, запряженная буй¬волицами.
Медленно, украдкой шел за арбой лиловый мок¬рый буйвол...
Моросил слепой дождь.
Монашка в сером била по мокрым спинам буй¬волиц...
Монашка в сером отгоняла буйвола-самца, вору¬ющего сухую кукурузную ботву из арбы... На подъемах тянула к себе сползающий красный «кокон» с Тамарой...
В степи вокруг арбы с Тамарой горбун-монах гнал стадо пятнистых коров...
Коровы ревели и бежали по степи...
Горбун кричал на стадо и с ужасом смотрел на красный «кокон»...
Коровы бежали и розовыми набухшими сосками касались мокрой, грязной земли...
Старый Гудал бежал по крученым каменным лестницам...
Ронял оружие и бурку... чоху(10)... голыми руками касался языка...
Колокол очнулся и крикнул!!!
Бежали по лестнице испуганные слуги...
Арба с Тамарой въезжала во двор...
Слуги роняли на мокрую землю черные и белые бурки...
Гудал, прижимая к груди, нес на руках усопшую дочь — Тамару... Гудал шел с Тамарой по черным и белым буркам... Он сам размотал красный кокон и отшатнулся... Он не узнал дочь в черной рясе из домотканого полотна... Гудал не понимал, почему связаны тесьмой ступни Тамары... почему перевяза¬на челюсть Тамары.
В степи под моросящим дождем бежала пустая арба, роняя желтую ботву кукурузы...
Смотрела на свою ладонь монашка, где сияло золото монет... заплаченное князем за услуги...
Монашка сжала деньги в кулаке и бросила их на ветер, в степь... Бегущий за арбой лиловый буй¬вол услышал удар золота о свои рога... и буйвол отшатнулся...
Луч солнца, прорвавший свинцовый налет, бла¬гословлял радугу над куполом голубого храма...
В белом гробу, обтянутом белым утробным ру¬ном, лежала в белом Тамара...
В белую чоху одет Гудал...
В белых башлыках слуги Гудала...
И только красная чоха умершего жениха — властителя Синодала — лежала в ногах у мертвой невесты...
Священник в белой парче кадилом окуривал гроб...
От ладана слезились глаза...
Потрескивали белые свечи...
Пахло мокрыми белыми лилиями...
Старухи пересыпали белый поминальный рис...
Белой солью причащали белых поминальных ба¬ранов...
Кормилица в черном раскачивала белую колы¬бель Тамары и проклинала небо...
Гудал молился и вместо креста на челе невменяемо очерчивал круг...
____________________________________________________________________
Среди могильных скал стоял печальный Дух...
Дух держал в руках два мокрых камня...
Камни бились о камни, и целый поток камней с грохотом летел в Кайшаурскую долину...
В долине люди в белом несли белый гроб, по¬крытый красной чохой...
Лошади поднимались, и лошади раньше людей слышали грохот обвала.
Белый гроб с Тамарой люди поставили на ска¬лу... и чего-то ждали.
С гор в долину, гремя, летели обледеневшие камни.
Люди в белом молча, покорно шли за бегущими камнями в долине.
Женщины брали на грудь тяжелые камни и нес¬ли обратно в гору...
Взял камень старый Гудал. И, шепча молитву, несли свои камни смирения и юные подруги Та¬мары.
Несли камни юные их женихи...
Взяла себе на грудь камень и кормилица Тамары.
Священник обкуривал ладаном и нес в гору ос¬вященный камень...
Люди вокруг белого гроба Тамары сложили спе¬рва квадрат камней.
Квадрат камней начал расти, расти, постепенно обрел перекрытие, каменные своды и купол.
Печальная базилика без окон и дверей. Еще одна базилика в горах Кавказа.
И только Гудал, поняв томление дочери, выби¬вает ударом руки в базилике камень. Камень, выби¬тый в базилике, похож на бойницу.
____________________________________________________________________
ЭПИЛОГ
Сумрак окутал долину и горы!
На куполе базилики исчезает последний луч.
Силуэт базилики на фоне заснеженных гор Кавказа!
И сумрачный Демон на фоне заснеженных гор...
Призрак возникает у подножия базилики!
Бились белые крылья лебедя на спине юноши-ангела.
Юноша светился в сумраке лунным сиянием.
Юноша кричал белым лебединым криком.
Призрак пытался проникнуть в базилику...
Юноша белой лилией указывал призраку обратный путь...
Призрак отступал по камням скал, и на камнях скал возникали дымящиеся следы...
Следы наполнялись водою...
Потом наступила пропасть...
Облака... и кровавые следы на облаках...
Следы пораженного Демона...
Из черной бойницы базилики, похожее на белое руно, вылетает прозрачное облако...
Облако мчится ввысь, к небесам.
И белый юноша-ангел взлетает в небо и кричит лебединым криком.
Ангел кричит, сопровождая облако — душу Тамары — в небо.
____________________________________________________________________
Комментариев нет:
Отправить комментарий